Русская литература имеет более чем тысячелетнюю историю. У каждого её этапа есть свои характерные особенности: древнерусской литературе свойственны историзм и дидактизм, литературе XIX века — уход от традиционной жанровой системы и зарождение пристального внимания к внутреннему миру человека, литературе советского времени — патриотические настроения и героический пафос. Все эти этапы жизни русской литературы знакомы русскоговорящим читателям — они изучаются в школе, полную и подробную информацию о них легко можно найти в Интернете.
Весьма ироничным является то, что самая загадочная часть истории русской литературы — это современная литература. О том, что происходит в литературном мире России наших дней, большинство людей имеет довольно слабое представление. События последних десятилетий, в корне поменявшие жизнь россиян, отразились в литературе, меняя и её. Современная русская литература — это уникальная эпоха в развитии литературного искусства.
Андрей Рудалев «4 выстрела: Писатели нового тысячелетия», 2018
Роман Сенчин, Сергей Шаргунов, Захар Прилепин, Герман Садулаев – этих писателей по праву считают лидерами новой русской литературы, возвращающими ее от пустой игры слов и самокопания к изображению реальных людей и событий. В то же время многим читателям незнакомы перипетии их жизненного и творческого пути, причины, побудившие их включиться в движение «нового реализма», их отношение к острым политическим проблемам современности. Заполнить этот пробел поможет книга литературного критика Андрея Рудалева, хорошо знающего всех четырех своих героев и много лет изучающего их творчество.
У каждого литературного поколения были свои критики, которые рассказали о нем, ввели в контекст литературы. Это необходимо и сейчас, чтобы избавиться от клейма дичков и самозванцев на литературном поприще. Необходимо, потому что мельчает читательская практика, насыщающая художественное произведение новыми смыслами и высвечивающая в нем новые грани. Сам литпроцесс стал более стремительным и поверхностным. Каждый день книжный конвейер равнодушно отбрасывает непереваренные обществом полуфабрикаты, чтобы вытолкнуть наверх что-то новое, воздвигнуть нового халифа на час. В этой спешке может быть впопыхах перевернута страница литературы нашей современности, и мы опять потеряем нечто очень важное, о чем позднее будем сожалеть. А ведь в связи с этой литературой нам есть о чем поговорить. О том, как преодолевается пустота, заполняется провал и новые произведения начинают нести и излучать многовековой свет отечественной литературы и книжной традиции. Свет гармонизирующего и созидающего Кержа, противостоящего любой розни, всему деструктивному.
Цитата: «Литература в России всегда была больше чем вид искусства, она вышла из веры и всегда плотно с ней связана. Это осознание «больше чем» надо поддерживать, следует сохранять планку. Хотя очень много соблазнов плюнуть на всё и заявить, что литература никому и ничего не должна. Так многим легче, вольготнее и приятнее. Но в том-то и дело, что в России она именно должна. В этом долге и состоит ее сила.
Герои моей книги «Четыре выстрела» знают об этом долге и наследуют его. Это уникальное поколение, выросшее на разломе, но не впитавшее эту разрушительную стихию, а исторгнувшее ее. Кучу времени спорили, тонны статей написали по поводу: что такое «новый реализм». Жизнь всё расставила по своим местам и дала ответы.
Реализм толкнул Сергея Шаргунова на штурм политики и не просто ради собственного тщеславия и самовыражения, но чтобы помогать на депутатском поприще конкретным людям, простым, обездоленным.
Захара Прилепина привел на Донбасс. Туда, где сейчас передовая реальности. Спасать людей. Где еще должен быть новый реалист, воин? Реализм привел к преодолению ложного и навязанного утверждения, что художник должен быть всегда в оппозиции к власти. Он должен быть со своим народом, со своей страной.
С ним и Герман Садулаев, вскрывающий суть капиталистических ядов и вируса национализма. С ним Роман Сенчин, с искренней болью говорящий о «зонах затопления», которые возникают в стране и в сердцах людей. Он до сих пор не утратил надежду, что «произведением литературы можно что-то изменить в общественной, политической жизни».
Всё это и есть реализм.
…Итак, «Четыре выстрела». Хотя скорее это не выстрелы, а объятия. «Четыре выстрела» — это не выстрелы в кого-то. Каждый из них выстрелил собой».
Произведения Романа Сенчина, Сергея Шаргунова, Захара Прилепина и Германа Садулаева широко представлены в Областной научной библиотеке.
Дмитрий Данилов, Игорь Караулов, Юрий Смирнов «Русские верлибры», 2019 (серия «Книжная полка Вадима Левенталя»)
Дмитрий Данилов (р. 1969) — писатель, поэт, драматург. Автор книг «Черный и зеленый», «Горизонтальное положение», «Описание города», «Есть вещи поважнее футбола» и многих других, в том числе поэтических сборников. Неоднократный финалист премий «Большая книга», «Нос», Григорьевской поэтической премии и др. Автор пьес «Человек из Подольска», «Серёжа очень тупой», «Свидетельские показания» и др. Лауреат премии «Золотая маска» в номинации «За лучшую работу драматурга» (2018). Живет в Москве.
Игорь Караулов (р. 1966) — поэт, переводчик, публицист. Автор поэтических книг «Перепад напряжения» (2003), «Продавцы пряностей» (2006), «Упорство маньяка» (2010), «Конец ночи» (2017), «Ау-ау» (2018). Лауреат Григорьевской поэтической премии (2011). Победитель Волошинского литературного конкурса (2017). Участник Венецианской биеннале искусств (2009). Живет в Москве.
Юрий Смирнов (р. 1973) — киносценарист, писатель, поэт. Лауреат Григорьевской поэтической премии (2015). Живет в Кропивницком (Украина).
Предисловие издателя
Если вы не то чтобы следите за современной поэзией, да и вообще последний раз стихи читали в школе, то ли Некрасова, то ли Есенина, то, открыв эту книгу, вы можете удивиться. Какие же это стихи? – скажете вы. – Это же проза, только разбитая на строчки и записанная почему-то в столбик.
И будете, разумеется, абсолютно правы.
Верлибрами как раз и называются такие стихи – которые ничем формально не отличаются от прозы, кроме того что разбиты на строчки и записаны в столбик.
Более того, именно как прозу я и рекомендую вам начинать их читать.
Представьте себе человека, который хочет вам рассказать какую-то историю, ну или там свою догадку об устройстве бытия – и чтобы сказать как можно точнее, не ошибиться, он очень тщательно подбирает слова, поэтому часто делает паузы и вообще говорит не торопясь.
Вот в тех местах, где рассказчик задумался, подбирая слова, рассказ и отбит строчкой.
Разумеется, такая техника предполагает медленное чтение. По нынешним временам это невероятная роскошь, но ведь и книга, само чтение теперь – своего рода роскошь, которую могут позволить себе лишь избранные. Вот и позвольте ее себе. Читайте эти тексты медленно, проговаривая про себя, делая паузы, набирая воздуха, не отвлекаясь на ютуб и уведомления в телефоне – не пожалеете.
Верлибры вообще говоря появились не вчера и не позавчера. Тут не место для литературоведческого экскурса, достаточно сказать, что один из самых известных русских верлибров написан Блоком.
На Западе вообще последние сто лет верлибр – магистральная линия развития поэзии.До недавнего времени девять из десяти верлибров, написанных по-русски, как раз и выглядели как подражание западной, в основном американской университетской поэзии, а то и как неловкий ее перевод.
Было даже в ходу такое пренебрежительное слово – верлибристы. Имелось в виду: рифмовать не умеет, пиррихий от спондея не отличает – вот и валит друг на друга одно слово за другим без всякого смысла, лишь бы было загадочно. Это у нас «приращение смыслов», говорили верлибристы. Да нет у вас никакого смысла вообще – говорили им, – одна поза. Известно какая.
И говорили, разумеется, абсолютно правильно.
Так было до недавнего времени. Пока не появились со своими верлибрами представленные в этой книге Дмитрий Данилов, Игорь Караулов и Юрий Смирнов.
Вместо того чтобы открыть в русском языке франшизу американского фастфуда, они стали использовать технику верлибра на русском материале, из глубины русской традиции, плоть от плоти русской литературы.
Результат оказался поразителен. Верлибры, в которых есть смысл (а если присмотреться, и не один), которые говорят с читателем на одном языке и отзываются в нем живыми эмоциями.
Откройте и убедитесь сами.
Вадим Левенталь».
Цитата: «Знаете, за что я не люблю женщин?
На следующий день
В нашем кафе
В центре города
Она сидела с двумя программистами,
Один был похож на льва,
Другой – двойник Михаила Бутова.
Она не сказала мне
Доброе утро.
Я ревновал так неистово,
Кофе пил, жег губы, как смолу в преисподней
А она мило болтала.
Королева.
Красавица.
Неожиданно модная
В невиданном джинсовом сарафане.
Именно в этой точке мальчик становится мужчиной.
Мальчик плачет над горьким стаканом.
Мужчина подходит.
Говорит
Извините.
Берет за руку…»
(Юрий Смирнов)
Бонифаций и Герман Лукомников «При виде лис во мраке», 2011
Один из наиболее тонких исследователей современного русского стиха Юрий Орлицкий писал, что в стихах Германа Лукомникова «в значительной мере именно благодаря использованию в них минималистской техники, особенно ярко проявилась рефлексия современного автора – как по поводу себя и своего творчества, так и по поводу своих произведений, акта их создания и их читателя».
Германа Лукомникова, который до середины девяностых годов печатался под псевдонимом Бонифаций (так эти два имени до сих пор и бытуют в поэзии – и последовательно, и параллельно), многие читали как детского поэта, благодаря его ярким публикациям в детской периодике.
«Кто-то
В небо
Пальцем
Тыкал:
«Вкл.» —
И «Выкл»,
«Вкл» —
И «Выкл»…
Действительно, в его насквозь взрослых стихах так много простодушного удивления перед языком, так много стихотворной игры, неожиданной и занимательной, что впору эти стихи проводить по разряду детской поэзии. Тем более что и сам автор, судя по всему, отнюдь этого не опасается и, наоборот, всячески примеряет на себя образы детского пииты.
Герман Лукомников существует в кругу замечательных поэтов, не чуждых и не чуждавшихся детской поэзии, Всеволода Некрасова и одессита Михаила Векслера, – тех авторов, для которых минимализм становится точкой отсчета всего поэтического и в трагичности мироощущения, и в его крайней веселости. Эта поэтика представляется мне весьма продуктивной: сосредоточившись собственно на языке как таковом, поэт находит свой мир, который при ближайшем и внимательном рассмотрении (и расслушивании!) становится огромной и богатой вселенной.
Тот, кто любит стихи именно такого свойства, безусловно получит от книги «При виде лис во мраке» значительное удовольствие. А те, кто при этом любит и стихи для детей, окажутся вознаграждены дважды: Бонифаций-Лукомников дает простор для иронического осмысления окружающего – и нередко глазами великомудрого ребенка.
«Согласно всем драконовским законам,
Дракона победив, я становлюсь драконом».
«Скорее! Скорее! Хватай авторучку!
Скорее собачку внизу нарисуй!
Под этим стишком! Беспризорную Жучку!
И в носик скорее ее поцелуй!»
Источник: ngonb.ru
